Не знаю насколько справилась с заданием... но я старалась.Иногда останавливаешься перед пустотой, а кажется, что перед запертой дверью. И у тебя ни ключа, ни отмычек, только неуверенность на грани паники. Онемевшими пальцами царапаешь старое дерево, молясь Богу, в которого никогда не верила, что эта дверь откроется, и там будет выход. Там будет свобода.
Темная, старая, с облупившейся краской. Не существует. А я ее вижу. Сижу на согретой июньским солнцем скамейке и смотрю на несуществующую дверь.
читать дальше- Почему ты грустная?
Девочка лет четырех, похожая на угловатого рыжего котенка, прижимает к себе фиолетового медведя и смотрит на меня сочувственно приподняв светлые бровки.
- Проблемы, - отвечаю я.
- Взрослые?
- Очень.
- Понимаю, - грустно говорит ребенок, и мне кажется, что действительно понимает.
Солнце путается в рыжих косичках, и мне очень хочется до них дотронуться, но я боюсь. Боюсь спугнуть эту маленькую фею с ее фиолетовым медведем и остаться наедине с фантомной дверью. Я просто смотрю на нее и улыбаюсь. Она тоже улыбается и все понимает.
- Хочешь я посижу с тобой? – делает шаг к скамейке.
- Конечно, садись. А ты почему одна?
- Я не одна, - объясняет мне простые истины ребенок, - я с Бегемотом, хочешь поздороваться?
Целую в нос фиолетового медведя Бегемота и говорю «привет».
- А мама твоя где?
- А мама там, - кивает головой в сторону большого светлого здания детской поликлиники, - с доктором разговаривает. Я болела, а он меня полечил. Он хороший! Он дал мне шоколадку и сказал, что я красивая!
- Ты красивая, - соглашаюсь я, жалея, что у меня нет шоколадки. Мне отчаянно хочется, чтобы она назвала меня хорошей.
- Расскажешь про проблемы?
- Это скучно.
- Я знаю. Но тебе все равно надо рассказать и будет лучше. Так доктор говорит, что надо выказаться и станет легче.
- Высказаться, - автоматически поправляю ее.
- Да, вы-ска-зать-ся, - по слогам повторяет слово.
- Ты умная.
- Да, - безразлично и нетерпеливо, - говори уже, мы с Бегемотом тебя послушаем.
И я говорила. Обо всем. О пустоте и одиночестве. О закрытых дверях за которыми непременно счастье, а у меня нет ключей. О боли, которая ночью в подушку, чтобы никто не узнал. И об улыбках, как масках и снова об одиночестве. А она сидела, слегка наморщив остренький носик, и все понимала.
Я высказалась. Она молчала.
- Ты глупая, - сказал ребенок.
- Я знаю.
- Да нет! Ты ХОРОШАЯ, просто глупая. Дверь не закрыта.
- Что?
Она вздохнула и посмотрела на меня сочувственно.
- Дверь не закрыта, как ты не понимаешь?. Вот дверь в мою комнату кажется, что закрыта, но мне не нужен ключ, я просто толкаю и она открывается. И твоя дверь такая же, просто ты не толкала.
- Не толкала, - соглашаюсь я.
- Ну вот! Ох, эти взрослые с придуманными проблемами, - она качает рыжей головкой и кажется очень взрослой.
А я чувствую себя старой дурой, у которой всегда был ответ, но не было смелости.
- Легче?
- Да, - честно признаюсь я, - спасибо!
- Пожалуйста. Теперь ты не будешь грустная?
- Я очень постараюсь, обещаю.
- Ну ладно. Тогда мы пойдем маму ждать. Пока.
- Постой, как тебя зовут?
- Кит.
- Кит?
- Ки-и-и-и-и-ит! – она растягивает слово, словно пытается объяснить мне что-то невероятно простое, а я не понимаю.
- Спасибо тебе, Кит!
Она улыбается, машет на прощанье и уходит.
А я сижу на согретой июньским солнцем скамейке и думаю, что этого Кита зовут Ангел, ведь зовут же фиолетового медведя Бегемотом. Значит, она Ангел.
С улыбкой разминаю затекшие пальцы, встаю с теплой скамейки и уверенно толкаю несуществующую дверь.