В качестве компенсации за черно-белую жизнь, я вижу цветные сны.
Закурил. Устало провел рукой по волосам. К чему все это? К чему? Жадно втягивал в себя невесомый дым, словно желал заполнить им всего себя. Сигаретного дыма всегда было мало.
Вокруг привычная суета. Вокруг люди. Никто не знал, не замечал. Было обидно, но с этим чувством он давно научился справляться. Затянулся. Выпустил дым через ноздри. Усмехнулся. Дурная привычка. Человеческая. Он и сам не знал, как много в нем человеческого, не позволял себе узнать. Это знание перекинулось бы невидимым мостом между ним и людьми, и пропасть, разделяющая их, перестала бы быть непреодолимой. А этого нельзя. Иногда он мечтал об этом. На долю секунды представлял себя частью многоликого безразличного ко всему зверя – человечества. Но быстро стряхивал с себя такое манящее видение. Закуривал. Устало проводил рукой по волосам.
Еще несколько секунд… хватит в последний раз затянуться. Тлеющий медью кончик сигареты завораживал.
Визг тормозов рвет равномерный гул толпы в клочья. Скрежет металла перекрывает человеческие вопли, но не может заглушить их полностью. Этот ритуал людского страха всегда одинаков и потому очень утомителен. Огонек сигареты практически неразличим на фоне пылающих машин. Воздух стал гуще, крики тише.
Пятеро. Замерли нерешительно, испуганно оглядываясь по сторонам. Еще не поняли.
Ангел затушил окурок о шершавую стену живого мира. Выдохнул дым через ноздри. Шагнул вперед, привлекая внимание пятерых. Улыбнулся, стараясь скрыть усталость. Поманил рукой.
Он расправил тяжелые пепельные крылья и легко взлетел. Напуганные души потянулись следом, уходя из мира живых. Ангел не оглядывался. Хотелось курить. Потом. Потом у него будет несколько минут. Последних минут чьей-то жизни. Ему хватит, чтобы выкурить сигарету.
Вокруг привычная суета. Вокруг люди. Никто не знал, не замечал. Было обидно, но с этим чувством он давно научился справляться. Затянулся. Выпустил дым через ноздри. Усмехнулся. Дурная привычка. Человеческая. Он и сам не знал, как много в нем человеческого, не позволял себе узнать. Это знание перекинулось бы невидимым мостом между ним и людьми, и пропасть, разделяющая их, перестала бы быть непреодолимой. А этого нельзя. Иногда он мечтал об этом. На долю секунды представлял себя частью многоликого безразличного ко всему зверя – человечества. Но быстро стряхивал с себя такое манящее видение. Закуривал. Устало проводил рукой по волосам.
Еще несколько секунд… хватит в последний раз затянуться. Тлеющий медью кончик сигареты завораживал.
Визг тормозов рвет равномерный гул толпы в клочья. Скрежет металла перекрывает человеческие вопли, но не может заглушить их полностью. Этот ритуал людского страха всегда одинаков и потому очень утомителен. Огонек сигареты практически неразличим на фоне пылающих машин. Воздух стал гуще, крики тише.
Пятеро. Замерли нерешительно, испуганно оглядываясь по сторонам. Еще не поняли.
Ангел затушил окурок о шершавую стену живого мира. Выдохнул дым через ноздри. Шагнул вперед, привлекая внимание пятерых. Улыбнулся, стараясь скрыть усталость. Поманил рукой.
Он расправил тяжелые пепельные крылья и легко взлетел. Напуганные души потянулись следом, уходя из мира живых. Ангел не оглядывался. Хотелось курить. Потом. Потом у него будет несколько минут. Последних минут чьей-то жизни. Ему хватит, чтобы выкурить сигарету.